читать дальшеГлава 3 То, что нас связывает
*********
Шинта сжимал в одной руке свой волчок, а другой вцепился в край материнского кимоно. Он спрятал лицо в ее волосах, стараясь прижаться к ней как можно теснее. Ему нужно было чувствовать тепло и спокойствие, исходящие от нее, быть уверенным, что она никуда не исчезнет. Потому что весь мир вокруг, все, к чему он привык, рушилось на глазах.
- Шинта-чян, - ласково сказала мать, крепко обнимая его, - постарайся немного поспать, нам еще далеко ехать.
Нет, спать он не мог. Он был слишком испуган.
Все случилось так быстро, за один день.
Тем солнечным днем они вернулись с поля домой и обнаружили, что отцу стало значительно хуже. Мать заволновалась и послала Старшего брата за целителем. Но к тому времени, как он вернулся, отец уже умер…
Умер…У Шинты это никак не укладывалось в голове, даже сейчас, спустя целых два дня.
Холера, так сказал целитель. Холера свирепствовала в их городке, отец был далеко не единственным, кто заразился. И теперь болезнь распространялась быстро, от дома к дому.
Средний брат заболел этим же вечером, и умер к утру. Его сильного, большого брата больше не было на свете.
Больше не будет веселого смеха, шуток о коровах старого Дзиро-сана.
Их было три брата. Теперь одного всегда будет не хватать.
Шинта постарался не думать об этом. Эта мысль вызывала слезы, а он не хотел плакать при матери. У нее и так было достаточно проблем.
Когда Старший тоже заболел этим утром, мать собрала нехитрые пожитки Шинты и отправилась в соседнюю деревню, где жил ее брат.
Это означало, что она крайне встревожена. Шинта знал: мать не очень-то ладит с братом и другими членами своей семьи. Старший как-то объяснил ему, что родственники матери боялись ее странных рыжих волос и фиолетовых глаз. Даже собственные родители едва замечали ее.
Но выбора не было. Его отец был сиротой, поэтому Шинта должен жить у родственников матери. А когда ( он предпочитал думать " когда", а не " если" ) Старший брат выздоровеет, мама заберет его домой.
Шинта видел, что матери было нелегко расставаться с ним. Она все время гладила и обнимала его, пыталась успокоить…
Но он чувствовал, что она очень напугана, хоть пытается не показывать этого.
Мать была храброй и сильной женщиной. Она , конечно, поплакала о муже и среднем сыне, но потом вытерла слезы и сосредоточилась на двух других сыновьях, стараясь уберечь их. Она успокаивала Старшего и Шинту, в то время как они оба едва могли пережить потерю.
Мама спасет их, сделает так, что все снова будет хорошо, подумал он.
Вот только если бы она осталась вместе с ним у дяди!
- Киё-сан, - умолял ее старый Дзиро, - не возвращайтесь обратно! Пожалуйста, послушайте - это опасно. Вы тоже можете заразиться.
- Но ведь мой старший там, - голос матери был тихим, но твердым, - я не могу бросить сына. Я должна заботиться о своей семье, Дзиро-сан.
Старик больше ничего не сказал и молча довез их до соседней деревни.
Мать подвела Шинту к крыльцу и представила его дяде, которого он никогда не видел. Она поцеловала Шинту и велела ему быть хорошим мальчиком. Потом обняла его и обещала вернуться так скоро, как только сможет…
- Шинта-чян, что бы ни случилось, помни - мама любит тебя больше жизни. Ты особенный, Шинта, и тебя ждут великие дела. И не слушай, если кто-то скажет, что это не так. Я всегда буду тебя любить, всегда буду с тобой…Ты ведь будешь хорошо вести себя, правда? И мама…мама вернется за тобой, вернется, как только Минору-сан поправится…
Ее голос сорвался, и Шинта с испугом заметил слезы у нее на глазах. Она еще раз обняла его на прощание.
Он обещал ей не плакать, но не смог сдержать обещания, когда увидел, что она уходит. Он побежал за ней и вцепился в ее кимоно, а дядя подошел и оторвал его от матери. Он крепко держал его за плечи, пока мать и Дзиро-сан не сели в повозку и не тронулись с места.
Мать повернулась и больше не сводила с него глаз, пока повозка не скрылась из виду.
Она махала ему рукой и улыбалась, но он видел, что она чуть не плачет. Шинта смотрел на нее, стараясь не плакать, быть взрослым и сильным, как он обещал.
Он помахал ей в ответ.
Это был последний раз, когда он видел ее…
**************************
Он резко сел на футоне, несмотря на боль, мгновенно пронизавшую все тело. Крик замер на его губах. словно споткнувшись о слово, которое выплыло откуда-то из далекого прошлого, из глубины воспоминаний…Имя, которое он считал давно забытым.
- Киё, - прошептал он.
Он вспомнил. Ее звали Киё…
В горле стоял жесткий ком, и слезы затуманили глаза.
Сны-воспоминания с каждым днем становились все ярче.
С тех пор как закончилась война, и он покинул поле битвы после Тоба Фушими, обрывки давнего прошлого часто снились ему, принося все новые и новые воспоминания.
Его душа так долго была мертва. Теперь все возвращалось.
Он тщетно пытался справиться с этим водопадом воспоминаний, захлестнувшим его, снов, которые приходили каждую ночь, особенно теперь, когда он был болен, слаб и беззащитен перед самим собой .
Ему хотелось взять себя в руки, задавить в себе все эмоции, как он делал не раз во время войны. Для этого он сосредоточился на боли в плече и груди, и даже в чем-то был благодарен ей…С физической болью он мог справиться, она была привычной. Каждое движение причиняло мучения, но это было куда лучше, чем боль от воспоминаний.
Он огляделся…Сато-сан отправился в город за бинтами и другими припасами, оставив его одного.
Это было хорошо. Он предпочитал одиночество. Даже общество добродушного Сато-сана его утомляло. Впрочем, как и любое общество.
Он подумал, что чувствует себя намного лучше. Жар наконец спал, осталась лишь легкая простуда от долгого пребывания в холодной воде. Разве что мешал кашель, от него болели еще не зажившие ребра.
А значит, нужно встать. Хватит валяться в постели. И лучше сделать это сейчас, пока старый переписчик не вернулся и не стал возмущаться его безрассудством.
Он закутался в одеяло, высвободив лишь здоровую руку , с усилием поднялся на ноги и стоял так некоторое время. Нетвердо, но все же стоял, впервые за три дня.
Комната закачалась перед глазами. Чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за подоконник и сесть, сжав зубы, когда резкое движение отозвалось болью в правом боку.
Тугая повязка на ребрах очень мешала, но он знал, что ее нельзя трогать. Он прислонился головой к окну и закрыл глаза. ожидая, когда приступ головокружения пройдет.
Мир на мгновение затих. Казалось, в нем остался только он сам - и море. Прохладный ветерок приятно обдувал лицо, а шум волн был умиротворяющим.
Он отбросил длинные пряди с лица, лениво подумав, что хорошо бы иметь какой-нибудь лоскут и две руки, чтобы завязать волосы в хвост.
Наверное, нужно будет наступить на свою гордость и попросить Сато-сана помочь с этой нехитрой процедурой.
Потом он сосредоточился на своем дыхании, стараясь дышать как можно глубже, насколько позволяла тугая повязка. Это была часть медитации, которой его когда-то научил Кацура-сан.
Пожалуй, ему наконец-то удалось взять свои эмоции под контроль. Глядя на сине-серую воду и далекий горизонт, он смог ненадолго забыть о существовании остального мира.
Он был еще настолько слаб, что мог лишь сидеть здесь и смотреть на волны. Ему не надо было ничего скрывать, никого просить, он не был никому обязан…Он был сейчас один, наедине с морем, и на короткое время его разум получил возможность наконец расслабиться, дать себе короткий отдых от постоянного чувства вины…
Он наслаждался этим моментом, растворяясь в шорохе волн.
И вдруг услышал издалека тихий звук флейты.
Нахмурившись, он осмотрел каменистый берег. Никого.
Осторожно повернул голову, и снова никого не увидел и не почувствовал никакого враждебного ки.
Звук доносился откуда-то издалека, возможно, он просто отражался от поверхности скал…
В данный момент опасности , что его кто-то увидит, не было, и он немного расслабился и позволил себе просто сидеть и слушать музыку, тихую мелодию, которую, казалось, подхватывают ветер и скалы.
Звук был приятным. Завораживающим. печальным. Кто бы это ни был, на флейте он умел играть хорошо. Ну. может быть, не так, как Икумацу-доно, но очень неплохо.
Он поплотнее закутался в одеяло и прислонился к окну, только сейчас почувствовав сильнейшую усталость. Попытка выбраться из постели далась ему не так просто.
Его стало клонить в сон.
Нет, спать сейчас было нельзя. Пусть даже этот неизвестный человек очень далеко, все равно он где-то есть, а выработанная за многие годы привычка не позволяла ему расслабляться в присутствии посторонних.
Это всё было так, но глаза закрывались сами собой, вопреки доводам разума.
Все-таки он задремал.
И проснулся от того, что на него пристально смотрели два больших карих глаза.
Он стряхнул остатки сна, внезапно осознав, что он здесь не один.
На него смотрел ребенок. Маленький мальчик, лет шести или семи. В глазах его было невинное любопытство.
- Кто ты? - спросил малыш, подняв на него глаза.
Кеншин оказался совершенно не готов к такому вопросу. Он понятия не имел, что ответить мальчику, просто сидел , ругая себя последними словами. Как можно было позволить постороннему застать себя врасплох, пусть даже легкое ки ребенка было совершенно безопасным?! Все равно, он не имел права на такие ошибки . Прошло всего полгода, а он уже растерял все навыки, полученные вовремя войны.
- Ты друг дедушки? - спросил мальчик.
- Не совсем. Я скорее…гость.
- А, понятно. А почему ты в одеяле? Что случилось с твоей одеждой?
- Она в починке.
- А что с твоими волосами?
- С волосами?
- Они красные.
Кеншин покачал головой. Ну и разговор! Откуда взялся этот мальчишка?
Обычно он хорошо ладил с детьми. Но этот мальчик так неожиданно появился, и было совершенно непонятно, как объяснить ему свое присутствие здесь…И все эти вопросы…
- Ты что, красишь их? - звонким голосом спросил малыш, - Да нет, вроде не похоже.
- Я с такими родился.
- И у тебя желтые глаза. Как у моей кошки.
- Да? - вяло отозвался он.
- Да! - радостно воскликнул ребенок и пробежался по комнате.
- А где же дедушка?
- Ты про Сато-сана? - спросил Кеншин.
Мальчик кивнул.
- Он в городе. Скоро вернется.
Кеншин поправил одеяло и медленно поднялся на ноги. К счастью, голова на этот раз кружилась не так сильно.
- Как тебя зовут? - спросил он мальчика
- Изаму. А тебя?
Кеншин не успел ответить. он почувствовал присутствие еще одного человека. Это была женщина. Вскоре послышались ее быстрые шаги у дверей.
Было уже поздно куда-то прятаться, да в любом случае, у него не было сил на это.
- Изаму-чян! - позвала женщина, - Изаму-чян, ты здесь?
- Да, мама! Я тут с дедушкиным гостем.
Мать Изаму вошла в комнату - маленькая стройная женщина с корзиной в одной руке и флейтой в другой.
- С гостем? Кто же..ой! - она замолчала, заметив его.
- Извините, я не хотел вас напугать, - сказал он, - Мы разговаривали с вашим сыном.
- Надеюсь, он не донимал вас вопросами? Я, должно быть, слишком его избаловала…А вы ведь друг Сато-сана? У него часто бывают гости, но я не знаю, когда…
Тут она заметила одеяло на его плечах и бинты.
- Вы ранены…Вам нужно присесть, вы же едва держитесь на ногах.
Он лишь пожал плечами, не зная, что ей ответить.
Женщина снова оглядела его и охнула, ее глаза расширились от ужаса.
- Изаму, - медленно произнесла она, - Изаму, иди сюда. Иди и встань рядом с мамой.
Изаму вопросительно посмотрел на мать, удивившись внезапной смене ее настроения, но послушно подошел.
Она все поняла…Она знала…
Инстинкт подсказывал ему, что надо схватить первый попавшийся предмет, который можно было бы использовать в качестве оружия. Но он тут же отбросил эту мысль, поскольку не собирался вооружаться против беззащитной женщины.
- Кто ты? - спросила она, переводя взгляд то на его волосы, то на шрам. Конечно же, она уже знала ответ…
- Химура…
- Меня не интересует твое имя! - перебила женщина. Опустив на землю флейту и корзину, и закрыв Изаму собой, она медленно приближалась, ее глаза сверкали гневом, . - Кто ты?
- Мама! - позвал ее мальчик
- Тихо, Изаму-чян, - она все так же, не отрываясь, смотрела на Кеншина., - Ты - это ОН, ведь так?…Я не верю, не верю, что ты оказался здесь..О боги…что же это?
Теперь они находились на расстоянии вытянутой руки…И он так и не смог решить, что ей ответить.
- Признайся. Я хочу слышать, как ты сам скажешь это. Ты - Хитокири Баттосай!
У нее на глазах выступили слезы, руки судорожно сжимались в кулаки. Изаму выглядывал из-за ее спины, испуганно вцепившись в подол материнского кимоно.
- Да, - прошептал он…
Ему было больно сейчас..но эта боль не имела никакого отношения к его ранам.
- Да. Я был Баттосаем…
И тут словно прорвало плотину…
- Будь ты проклят! - закричала она срывающимся голосом и яростно набросилась на него, - Ты убил его! Ты убил его, мерзавец !
Он не пытался защититься, просто не мог двинуться с места, только беспомощно стоял и слушал, как она, истерически рыдая, осыпает его проклятиями.
Один из ее ударов пришелся в раненое плечо, и боль заставила его упасть на колени….Но он даже не мог поднять руку, чтобы защититься.
- Мама! - он смутно слышал испуганный детский голос…Все звуки слышались словно издалека, перед глазами стояла пелена, и все, что он теперь мог видеть - боль во взгляде женщины, продолжающей наносить ему удары и кричать:
- ТЫ УБИЛ ЕГО!!!
Кого я убил? И кто эта женщина?
- Ты убил его!!!
Она повторяла это снова и снова, рыдая при этом так, словно у нее разрывалось сердце…
Он каким-то образом был виноват в этом…судя по ее словам, он причинил ей боль. Ему хотелось сказать ей, что он сожалеет, если чем-то расстроил ее, хотелось понять, что происходит - но он был не в силах выдавить хоть слово, задыхаясь и чувствуя,что теряет сознание.
- Фумико! - воскликнул знакомый голос. Сато-сан. Что он здесь делает?
- Фумико! - строго сказал старый переписчик, - Прекрати! Прекрати сейчас же!
- Он убил его, - ее пыл угас, теперь она тихо плакала, уткнувшись лицом в свой рукав. , - Как этот монстр попал сюда? Что он делает в вашем доме? О Ками-сама, ведь он же убил Масаки!
- Я знаю, дорогая, я знаю…
Смутные тени двигались по комнате. От их беспорядочных движений у него кружилась голова. Сначала их голоса были слишком громкими, ему хотелось, чтобы они замолчали…И теперь они звучали все тише, словно издалека.
- Хидео, - голос Сато-сана был усталым.
- Я их заберу. - ответил Хидео, - как он там?
- Вроде бы ничего…просто в обмороке. Я сейчас…ты успокой ее пока, я потом с ней поговорю….
- Химура-сан! - он почувствовал, как руки Сато-сана перевернули его на спину. Это движение отозвалось такой болью в плече, что перехватило дыхание. И он наконец провалился в темноту…
*************
- Что же за проклятый день, - с досадой подумал Нория, обмакивая тряпку в миску с водой и тщательно отжимая.
Действительно, он совсем не надолго отлучился в город вместе с Хидео, и даже не думал, что за такой короткий срок может что-то произойти.
Ну почему его невестка выбрала именно сегодняшний день, чтобы навестить его?!
Вернувшись домой, он застал ужасную картину - Фумико, которая в бешенстве молотила кулаками полуживого бывшего хитокири, и Изаму, безутешно рыдавшего в углу.
Чертов проклятый день…
Он с трудом оторвал свою обычно тихую и сдержанную невестку от Баттосая и передал ее заботам Хидео ( тот все еще стоял, вытаращив глаза )
Зеленщик , который понятия не имел, что ему делать с женщиной, бьющейся в истерике, все-таки увел ее вместе с сыном на улицу и принялся неуклюже утешать.
В любое другое время озадаченный вид приятеля мог бы показаться Нории забавным.
Он снова вздохнул и приложил влажную ткань к лицу Баттосая. Тот медленно приходил в себя, вздрагивая и морщась от боли…
Химура выглядел каким-то заторможенным. Его больше не лихорадило, но он явно еще страдал от головокружения, и вид у него был нездоровый.
Нория помог ему сесть:
- Что случилось?
Хитокири сдвинул брови, пытаясь собраться с мыслями, и дернулся, вспомнив.
- Все в порядке. Она снаружи. -сказал Нория
- С ней все хорошо? - спросил мальчик, немало удивив старого переписчика.
- С ней- да. Чего о тебе не скажешь.
- Кто она?
- Фумико, моя невестка.
Баттосай потер глаза здоровой рукой и откинул с лица прядь волос, устремив на Норию непроницаемый янтарный взгляд:
- Кто это был?
- Ты о чем? - Нория сделал вид, что не понял вопроса.
- Сато-сан, - голос Баттосая был странно мягким. - Она сказала, что я убил кого-то…Пожалуйста…скажите, кого?
Нория вдруг углубился в созерцание тряпки, что теребил в руках, пытаясь выдернуть торчащую нитку. Он вдруг почувствовал себя крайне неуютно. В его душе смешались самые разные чувства - боль, гнев, стыд и Бог знает, что еще. Ему очень не хотелось продолжать этот разговор. Он боялся услышать правду.
- Его звали Масаки. Он был в охране даймё во время Бакумацу. Это ее муж, - горло сдавило, и он с трудом продолжил, - ..и мой сын.
Нория посмотрел на Баттосая, пытаясь увидеть хоть какую-то реакцию в этих странных желтых глазах. Он не знал, испытал ли он облегчение или разочарование, заметив, что на лице хитокири не отразилось ничего. Химура-сан глядел на него с каменным лицом, лишенным каких бы то ни было эмоций.
Он даже не знал, кто это. Может быть, они ошибались, и он не убивал Масаки? Кто знает…
А что если он просто забыл об этом?
Нория вздохнул и опустил голову. И с удивлением обнаружил, что рука хитокири сжала край одеяла так, что костяшки пальцев побелели. Это движение выдавало волнение, которое ему так хорошо удалось стереть со своего лица.
- Ты сделал это? Ты убил моего сына, Баттосай? - тихо произнес Нория, боясь услышать ответ…
- Сато Масаки? Я не слышал такого имени, - хитокири избегал встречаться взглядом с переписчиком.
В его голосе прозвучала плохо скрытая надежда, что это ошибка, что он здесь ни при чем.
- Ты мог и не знать его имени. Он был всего лишь одним из телохранителей …
Для всех он был просто одним из охраны. И единственным - для меня…
- Как звали его господина?
- Куньи ( Kunii)
Долгая пауза…
- Сато-сан?
- Ты убил Куньи?
Химура мрачно кивнул.
Нории не хотелось в это верить.
- Но, возможно, с тобой там был кто-то еще…
- Нет, я был один.
Нория замер, пораженный:
- Но ведь там было шестнадцать человек…Шестнадцать.. Ты что же, в одиночку уложил столько народу?
Баттосай отвел глаза.
Это означало конец всем сомнениям, и то, о чем он запрещал себе думать все эти дни.
Этот вежливый молодой человек был убийцей его сына.
Собственно, он и раньше подозревал это. Даже, можно сказать, был уверен. Но получить доказательство оказалось больнее, чем он ожидал. Сколько бы он ни готовил себя к этой новости.
Он по-прежнему не мог разобраться в своих чувствах. Хотелось ли ему теперь убить этого мальчика, который стал желанным гостем в его доме, если даже не другом? Хотел ли он после такого признания выдать хитокири властям?
- Вы должны рассказать им обо мне, - произнес Баттосай после паузы, которая, как показалось Нории, длилась целую вечность.
Как будто Химура прочитал его мысли.
- Я поклялся, что не сделаю этого, - сердито ответил Нория, - а я человек слова.
Он отвернулся, не в силах встретиться взглядом с рыжеволосым убийцей.
- Знаешь, я хотел убить тебя. Когда мы с Хидео нашли тебя, у нас была такая мысль.
- Возможно, так было бы лучше.
Нория удивился спокойному тону Баттосая. Его почему-то рассердило, что человек, отнявший жизнь у его сына. так мало заботится о своей собственной.
- Тебе что, не хочется жить?
Химура пожал плечами.
- Наверное, хочется. Но это не значит, что я это заслужил.
Нория в очередной раз не нашел, что ответить. Он вдруг почувствовал озноб, хотя в комнате было душно.
Он повернулся и вышел, оставив Баттосая сидеть на полу посреди комнаты.
Прошел мимо Хидео и все еще плачущей Фумико, даже не взглянув на Изаму, который нервно попятился назад.
Ушел от всех, и теперь стоял на скалистом берегу и глядел на море…
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул…
Черт бы побрал весь этот день. Все сегодня было не так…
- Дедушка! - его робко потянули за рукав.
Он посмотрел на внука.
- Дедушка. ты сердишься?
Сердился ли он?
Нория взъерошил волосы мальчика.
- Нет, Изаму-чян, - он улыбнулся мальчику, - дедушке просто нужно было время, чтобы подумать.
Он снова сделал глубокий вдох. Взял мальчика за руку.
Столько всего нужно будет исправить…
Проклятый день, полный недоразумений…
- Пойдем, Изаму-чян, - сказал он, - пойдем к твоей маме…